Театральна студія "Дебют"

В. Когда Ассоль исполнилось восемь лет, отец выучил ее читать и писать. Он стал изредка брать ее с собой в город, а затем посылать даже одну, если была надобность прихватить денег в магазине или снести товар.

Однажды, она перебирала игрушки; из них две-три оказались новинкой для нее; Лонгрен сделал их ночью. Одна такая новинка была миниатюрной гоночной яхтой; белое суденышко это несло алые паруса. Ассоль пришла в восхищение. Пламенный веселый цвет так ярко горел в ее руке, как будто она держала огонь.

Ассоль. Если я спущу ее на воду поплавать немного, она ведь не промокнет, я ее потом вытру.

В. Ассоль совсем было потеряла из вида алое сверкание парусов, но, обежав излучину течения Ассоль увидела, что у ручья, на плоском большом камне, спиной к ней сидит человек, держа в руках сбежавшую яхту, и всесторонне рассматривает ее с любопытством слона, поймавшего бабочку. Перед ней был не кто иной, как путешествующий пешком Эгль, известный собиратель песен, легенд, преданий и сказок.

Ассоль. Теперь отдай мне. Ты уже поиграл. Ты как поймал ее?

Эгль. Клянусь Гриммами, Эзопом и Андерсеном, это что-то особенное! Слушай-ка ты, растение! Это твоя штука?

Ассоль. Да, я за ней бежала по всему ручью; я думала, что умру. Она была тут?

Эгль. У самых моих ног. Как зовут тебя, крошка?

Ассоль. Ассоль.

Эгль. Хорошо. Мне собственно, не надо было спрашивать твое имя. Хорошо, что оно так странно, так однотонно, музыкально, как свист стрелы или шум морской раковины. Я, милая — самый главный волшебник. Тебе нечего бояться меня. Напротив, мне хочется поговорить с тобой по душе.

Не знаю, сколько пройдет лет, только в Каперне расцветет одна сказка, памятная надолго. Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе. Тихо будет плыть этот чудесный корабль, без криков и выстрелов; на берегу много соберется народу, удивляясь и ахая; и ты будешь стоять там. Корабль подойдет величественно к самому берегу под звуки прекрасной музыки; нарядная, в коврах, в золоте и цветах, поплывет от него быстрая лодка. «Зачем вы приехали? Кого вы ищете?» - спросят люди на берегу. Тогда ты увидишь храброго красивого принца, он будет стоять и протягивать к тебе руки. «Здравствуй, Ассоль! - скажет он. - Далеко-далеко отсюда я увидел тебя во сне и приехал, чтобы увезти тебя навсегда в свое царство. Ты будешь там жить со мной в розовой глубокой долине. У тебя будет все, что только ты пожелаешь; жить с тобой мы станем так дружно и весело, что никогда твоя душа не узнает слез и печали». Он посадит тебя в лодку, привезет на корабль, и ты уедешь навсегда в блистательную страну, где всходит солнце и где звезды спустятся с неба, чтобы поздравить тебя с приездом.

Ассоль. Это все мне? Может быть, он уже пришел... тот корабль?

Эгль. Не так скоро.

В. Накануне того дня и через семь лет после того, как Эгль, собиратель песен, рассказал девочке на берегу моря сказку о корабле с алыми парусами, Ассоль шла, улыбаясь струящемуся прикосновению. Засматривая в особенные лица цветов, в путаницу стеблей. И вдруг Из заросли поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облако. Корабль шел прямо к Ассоль. Девушка прижала руки к груди, как чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы с всего, что еще нежилось, потягиваясь на сонной земле.

Девушка вздохнула и осмотрелась. Музыка смолкла, но Ассоль была еще во власти ее звонкого хора. Это впечатление постепенно ослабевало, затем стало воспоминанием и наконец, просто усталостью. Она легла на траву, зевнула, и, блаженно закрыв глаза, уснула — по-настоящему, крепким, как молодой орех, сном, без заботы и сновидений.

Грэй вышел из чащи в кустарник, разбросанный по скату холма. Капитан выбрался на открытое место, заросшее пестрой травой, и увидел здесь спящую молодую девушку.

Он тихо отвел рукой ветку и остановился с чувством опасной находки.

Быть может, при других обстоятельствах эта девушка была бы замечена им только глазами, но тут он иначе увидел ее. Все стронулось, все усмехнулось в нем. Разумеется он не знал ни ее, ни ее имени, ни, тем более, почему она уснула на берегу; она был этим очень доволен. Он любил картины без объяснений и подписей.

Летика. Капитан, где вы?

Грэй. А, это ты, Летика! Посмотри-ка на нее. Что, хороша?

Летика. Дивное художественное полотно! Я поймал четыре мурены и еще какую-то толстую, как пузырь.

Грэй. Тише, Летика. Уберемся отсюда. Не определишь ли ты, Летика, твоим опытным глазом, где здесь трактир?

Летика. Должно быть, вон та черная крыша, а, впрочем, может, и не она.

Грэй. Что же в этой крыше приметного?

Летика. Сам не знаю, капитан. Ничего больше, как голос сердца.

Грэй. Вы, разумеется, знаете здесь всех жителей. Меня интересует имя молодой девушки в косынке, в платье с розовыми цветочками, темно-русой и невысокой, в возрасте от семнадцати до двадцати лет. Я встретил ее неподалеку отсюда. Как ее имя?

Меннерс. Гм! Это, должно быть, «Корабельная Ассоль», больше быть некому. Она полоумная.

Грэй. В самом деле?

Угольщик. Он врет. Его отец тоже врал; врали и мать. Такая порода. Можете быть покойны, что она так же здорова, как и мы с вами. Я с ней разговаривал. Она сидела на моей повозке восемьдесят четыре раза или немного меньше. Когда девушка идет пешком из города, а я продал свой уголь, я уж непременно посажу девушку. Пускай она сидит. Я говорю, что у нее хорошая голова. Я говорю: «Ну, Ассоль, это ведь такое твое дело, и мысли поэтому у тебя такие, а вокруг посмотри: все в работе, как в драке». - «Нет, - говорит она, - я знаю, что знаю. Когда рыбак ловит рыбу, он думает, что поймает большую рыбу, какой никто не ловил». - «Ну, а я?» - А ты? - смеется она, - ты, верно, когда наваливаешь углем корзину, то думаешь, что она зацветет». Вот какое слово она сказала! В ту же минуту дернуло меня, сознаюсь, посмотреть на пустую корзину, и так мне вошло в глаза, будто из прутьев поползли почки, лопнули эти почки, брызнуло по корзине листом и пропало. Я малость протрезвел даже! А Хин Меннерс врет и денег не берет; я его знаю!

Меннерс. Прикажете подать что-нибудь?

Грэй. Нет. Мы стаем и уходим. Летика, ты останешься здесь, вернешься к вечеру и будешь молчать. Узнав все, что сможешь, передай мне. Ты понял? Запомни также, что ни в одном из тех случаев, какие могут тебе представиться, нельзя ни говорить або мне, ни упоминать даже мое имя. Прощай!

В. Так, - случайно, как говорят люди, умеющие читать и писать, - Грэй и Ассоль нашли друг друга утром летнего дня, полного неизбежности.

Не помня, как оставила дом, Ассоль бежала уже к морю, подхваченная неодолимым ветром события. Тем временем в Каперне произошло такое замешательство, такое волнение. Мужчины и женщины, дети впопыхах мчались к берегу, кто в чем был; жители перекликались со двора в двор, наскакивали друг на друга, вопили и падали, скоро у воды образовалась толпа, и в эту толпу стремительно вбежала Ассоль.

Как только появилась Ассоль, все смолкли, все со страхом отошли от нее, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная, пристыженная, счастливая, с лицом не менее алым, чем ее чудо, беспомощно протянув руки к высокому кораблю.

Ассоль. А здесь, я здесь! Это я! Ассоль. Совершенно такой.

Грэй. И ты тоже, дитя мое! Вот я пришел. Узнала ли ты меня?

Ассоль. Да.

Грэй. Да. И так крепко поцеловал он ее вслед за своим железным «да», что она засмеялась.

Л. Я хочу сказать, что в мой рот впихнули улей и сад. Будьте счастливы, капитан. И пусть счастлива будет та, которую «лучшим грузом» я назову, лучшим призом «Секрета»!

(Фильм).